Читать книгу "Курган 2. Лесные Боги  - Сергей Байбаков"

Выехав на лесную прогалину, богатырь остановился. Прислушался к дергающим виски ударам и направил коня обратно. Так и есть! Боль сразу стихла, — значит, он на верном пути. Но всем возвращаться не следует — такого рода сигналы касаются только его одного, это Прозор давно уяснил.

Спешившись, воин передал поводья Миловану.

— Попридержи жеребца, парень. Я скоро… — Пресекая вопросы, Прозор поднял руку и мрачно сказал: — Что-то не так. Надо выяснить. Вернусь — расскажу.

По своему обыкновению Прозор бесшумно и быстро скрылся в лесу. Даже при утреннем свете Добромил не понял, как это у него получалось. Только что дружинник стоял рядом, и вдруг, скользнув к ближней сосне, будто исчез. Только и мелькнула от дерева к дереву смутная, быстрая тень.

Любомысл, пожав плечами — мол, мы, конечно, подождем, но что случилось? — вопросительно глянул на Милована, на Борко.

— Чтой-то наш друг еще удумал? А, лесные люди?

— Значит, так надо, — ответил Милован. — Прозор знает, что делает. Нам с Борко до него далеко: мы воины молодые — нам еще учиться и учиться. И чутью, и осторожности, и всему… Захотел бы — сказал. Сам знаешь, старче, выдержки Прозору не занимать: решения принимает не раздумывая, время ценит. Он и нас всегда учит, мол, порой так бывает: миг упустишь — жизнь потеряешь.

— Угу, — подтвердил Борко. — Верно, на охоте так часто бывает. Раздумывать некогда. Вернется — расскажет. Ты б тоже, Добромил, учился у старших, как и мы.

— Да я что, — улыбнулся княжич, я у вас у всех учусь. Хочу такими как вы стать… настоящим вендом.

— Станешь, станешь, — засмеялся Милован, — еще и турий пояс добудешь, как подрастешь. Да такой, что все охотники обзавидуются. Ладно, ждем. Разговоры откладываем — слушаем лес, смотрим по сторонам. Может, почуем, когда Прозор будет возвращаться. Все хочу его подловить… Давайте на спор, кто первый его обнаружит.

— Я не буду, — улыбнулся Борко. — Ни разу не получилось его первым увидеть, сколько не пытался. Прозор — как дух лесной.

— Мне бы так… — тихонько вздохнул Милован.

Любомысл, закрыл глаза и подрёмывал, решив положиться на молодцев. Они, конечно, не такие мастера как Прозор, но… но не хуже, просто опыта меньше.

Борко подставил лицо слабому ветерку, блаженно жмурился, радуясь, что саднящая боль в руке унялась; благодарил батюшку-лес за помощь.

А Добромил с Милованном затаив дыхание зорко оглядывали окружающий лес: смотрели и вглубь, и перебегали глазами на ближние деревья и кусты — не мелькнет ли где чуть заметная тень? Кто первый увидит Прозора?

Если бы не пофыркивание щипавших траву лошадей, то на месте остановки стояла бы мертвая тишина, и наверняка на лесную прогалину уже выскочил бы какой-нибудь зверек.

Но большие, может опасные животные, незнакомый запах и издаваемые ими фыркающие звуки заставляли обитателей этого места держаться в стороне.

Венды чувствовали, что лес вокруг них ожил, он полон лесными жителями и на них смотрят десятки любопытных глазенок. Не то, что ночью, у Древней Башни, когда казалось, что окрест страшного места все вымерло.

Солнце позолотило верхушки сосен. Прозрачное, без единого облачка небо сулило чудесный, и, может даже, более теплый день, чем вчера. За ночь нежная зелень исчезла, всё буйно пошло в рост, и сейчас деревья были окутаны плотным лиственным убранством.

Прозор появился так же неожиданно, как и исчез. Добромил и Милован переглянулись, а Любомысл только досадливо крякнул, когда сзади, чуть ли не в ухо прогудел знакомый басовитый голос:

— О чем грустишь, старче? Что нос долу смотрит?

— Ну тебя! Так ведь и помереть недолго — от твоей внезапности! Дремал я, вот носом и клевал. Не выспался, сам знаешь… Откуда взялся? Тебя ведь, вон, — Любомысл кивнул на Милована и княжича, — ясноглазые отроки высматривали. Я думал, в листве дыры пробуравят своими очами.

— А это я на всякий случай молодым показал, что когда в дозоре стоишь, надо не только в оба глаза смотреть и в оба уха слушать. Для службы, да и для охоты этого маловато. Надо нутром чуять, что вокруг тебя творится. Ну-ка, молодцы, сознавайтесь — кто знал, что я к Любомыслу крадусь?

И Милован, и Добромил сознались, что не видели, не слышали, и даже нутром не чуяли Прозора. И вообще — он ничем не хуже давешнего морока: может с любым наважденьем на равных посостязаться… если желание возникнет.

Борко улыбнулся:

— Я знал, что ты идешь, только не говорил. Я тебя верховым чутьем учуял. Ветерок запах донес — от тебя зимовьем пахнет. Тебе надо было с подветренной стороны заходить.

Прозор расхохотался, вскочил на жеребца и тронул повод.

— Ну вот, теперь можно и дальше путь держать — моя душа спокойна.

— Отчего спокойна? — поинтересовался Любомысл. — Оттого, что Борко тебя учуял? Или вызнал, что хотел? Ты зачем возвращался? А, Прозорушка?

А меж тем улыбка сошла с лица предводителя. Помрачнев, великан неохотно пробурчал: — Зачем, зачем… Затем, что говорил я вам — не по нутру мне этот Витольд! И вообще — я вестфолдингов не люблю. Как только вспомню, что они и Триград захватить хотели, и десять лет назад дикарей на наши леса вели, так внутри все закипает. А особливо Витольда не выношу! За жестокость, за то, что кровь любит. Дай ему волю, он бы в крови поласкался, да пил ее по утрам, вместо кваса. Знаете, еще один дар у меня есть: если неладное чувствую, то виски начинает ломить — сил нет! И пока не вызнаю, в чем дело, на верный путь не встану, боль не отпустит. Я к ней прислушиваюсь. Вот и сейчас, только от зимовья отъехали, так она в виски как саданёт! Да, думаю, что-то не так, вернусь-ка, гляну.

— И что же? — спросил Любомысл.

— А вот. Посмотрел, куда викинги направились. Точно ли, к Древней Башне, к Велиславу на выручку, или еще куда…

Прозор, насупя брови, замолчал. По всей видимости, обдумывал виденное. У Любомысла тревожно ёкнуло и заколотилось сердце: если друг начинает говорить загадками, и внезапно смолкает, погружаясь в себя, значит что-то не так. Старик хорошо знал об этой черте Прозора. Есть у него такая привычка — скрытничать. Особенно когда дело важное, и его необходимо обмозговать. Сколько раз Любомысл пенял ему: «Прозорушка, ум хорошо а два лучше! Поделись, я тоже молчать и думать буду. Время же уходит, а его не вернешь! Вдвоем быстрее сообразим…» И вот поди ж ты — друг снова в одиночку размышляет. Старик вздохнул: видимо эта привычка неистребима — что с детства заложено, то… Придется по слову истину вытягивать.

Старик знал своего друга. И понял, что не просто так тот куда-то отлучился. Эх! Видимо Прозор еще что-то поганое вызнал. И не ночью — а только подумать! — ясным утром, когда только жить да радоваться. Надо же! Скорей бы до волхва Хранибора добраться, к Велиславу на выручку вернуться, да с Гнилой Топью на веки вечные разобраться.

— Ну, и что ж ты выяснил? Поделись.